Слепой против маньяка - Страница 36

– Ну что, опять провал? – глядя на иероглифы, пробормотал генерал Кречетов и наконец поднял голову, откинувшись на спинку кресла.

– Вы уже знаете?

– Я все знаю. Я знал это даже до того, как оно случилось.

– Откуда?

– Ты что же, думаешь, что там сидят болваны, которые глупее нас с тобой? Там тоже интеллектуалы и тоже думают. И думают получше тебя, мудак.

Полковник втянул голову в плечи, явно не найдя что ответить. Да он и опасался отвечать на замечания своего шефа.

– Вот что я хочу сказать, – генерал подобрался и мгновенно превратился в человека, готового к действию.

Он скомкал листок и швырнул в мусорницу. Стол был абсолютно чист, только ручка поблескивала золотым пером. – Я вас слушаю.

– Хорошо, что хоть девка не убежала. Если бы и она скрылась, я бы тебя уничтожил. Ты это понимаешь?

– Так точно.

– Что ты мне точнаешь, болван? – генерал ударил кулаком по столу так сильно, что затем ему пришлось массировать кулак. – Давно бы тебя выгнал, но другие еще глупее. Я тебя держу, прикрывая твою задницу, даю деньги. А ты мышей не ловишь, скотина!

– Да это все шофер…

– Знаю я, кто в этом виноват. И если мы не сможем выкрутиться, то твоя голова слетит первой. Ты понял меня, полковник, или нет? – генерал вскочил из-за стола.

Полковник судорожно сжался. Он прекрасно понимал, что не только его голова под угрозой, что голова генерала может слететь даже раньше, чем слетит его. И эта мысль немного грела.

Генерал стремительно прошелся по своему обширному кабинету, остановился у двери и по-армейски развернулся через левое плечо.

– Что ты думаешь делать? – стоя у дальней стены и держа в руках стакан с водой, спросил генерал.

Это не был вопрос, это был приказ. И полковник открыл свою кожаную папку, словно там хранились ответы на любые вопросы, словно она была волшебной.

– Не надо мне читать никакие справки. Меня не интересуют отчеты, меня интересуют действия.

Генерал подошел к полковнику и стал за его спиной. Владимир Анатольевич Студинский почувствовал себя школьником, которого застал строгий учитель за списыванием контрольной. Он захлопнул папку, затем как-то воровато положил ее себе на колени.

– Вот так-то будет лучше. Твои бумажки меня абсолютно не интересуют.

Бумажки покажешь тому, кто у тебя о них будет спрашивать. Запомни: я в этом деле не замешан. Хотя, насколько мне известно, полетит не только твоя голова.

Полетят такие головы, что тебе, Студинский, наверняка не жить. И не помогут ни связи, ни счета за границей. Ты в лучшем случае погибнешь в автомобильной катастрофе, и тебя похоронят за казенный счет. Ты меня понял?

Полковник медленно повернулся. Взгляд генерала Кречетова был холоден, его землистое лицо напоминало маску, а седеющие волосы выглядели как не очень аккуратно приклеенный шиньон.

– Где твой человек?

– Здесь, у нас, – сказал Студинский и встал.

– Сидеть! – приказал генерал, и полковник покорно опустился в кресло. – Я не люблю, когда ты стоишь передо мной навытяжку. Сиди и думай. Хотя лучше думать буду я. Вернее, я не буду даже думать, я уже все решил. Возьмешь этого своего бойца, этого камикадзе, потому что своих специалистов я тебе больше не дам, и действуй так, чтобы мы как можно скорее получили результат. А результатом должны стать документы. Я хочу иметь этот доклад, который готовят в доме по Дровяному переулку. И если я не получу эти бумаги, полковник, ты меня знаешь – разговаривать мы больше не будем.

– Все понял.

– Значит, действуй. Усиль охрану его барышни с ребенком и прижми его.

Объясни, что это дело большой важности, что это правительственное задание.

Скажи, что люди в доме по Дровяному переулку копают под правительство, готовят государственный переворот… Короче, городи все, что сочтешь нужным. Обещай ему какие угодно деньги, любые паспорта, выезд в любое государство, любое прикрытие. В общем, что ни попадя. Главное, чтобы документы были у меня. А уничтожить этого камикадзе со странной кличкой Слепой ты должен сразу же, как только документы окажутся у нас. Ясно?

– Так точно! – отчеканил полковник Студинский, чувствуя, что рубашка прилипает к спине, но в то же время наступает облегчение.

Ведь он рассчитывал, что разговор будет еще более суровым, еще более строгим.

– Я прямо сегодня займусь этим делом.

– Ты им должен был заниматься еще вчера и позавчера.

– А если Слепой погибнет, так и не достав документы? Что делать тогда?

– Тогда ты сам займешься этим делом.

– А если погибну и я? – криво усмехнулся полковник Студинский.

– Ты, полковник, своей шкурой дорожишь. Уж в этом я уверен так же, как в том, что у меня на руке пять пальцев, а не шесть или восемь. Действуй. И докладывай мне все, звони в любое время. Если будет нужна помощь – я помогу.

– Слушаюсь! – Студинский поднялся.

– А все эти бумаги, что ты притащил, оставь мне. Я просмотрю отчет.

Полковник положил документы.

– А вы не хотите сами с ним поговорить?

– Нет, не хочу, – спокойно ответил генерал, подойдя кокну и отодвигая тяжелую штору, – это мне ни к чему.

– Но, может, есть какие-нибудь пожелания?

– У меня одно пожелание, Студинский, чтобы документы как можно скорее лежали у меня в сейфе. Потому что на меня давят так, как ты даже не можешь себе представить. И если еще через несколько дней я не получу документы…

– Я все понял, – сказал полковник Студинский, поспешно покидая кабинет генерала.

– Сволочь и козел! – сказал генерал, когда захлопнулась дверь, а потом грязно выругался.

Еще с полчаса генерал Кречетов вышагивал по своему огромному кабинету.